Пролог. Последняя часть

Последняя часть пролога.

И ни один из присутствующих не догадывался, что этот убогий маленький человечек имеет уникальную фотографическую память и отлично владеет немецким языком. Ему достаточно одного взгляда и - любая информация считана.

В тот последний раз пребывая в Никитском, он и увидел того самого. Последний вышел из фашистского штаба. Остановился на крыльце, вынул из кармана носовой платок, промокнул лоб. Следом вышел немец-офицер, ткнул в спину того самого стеком и на плохом русском языке потребовал какую-то старую карту. -Господин Нейдель, я обязательно это найду. Всё будет готово вовремя. Я оправдаю ваше доверие! — заявил тот самый и направился к казарме. А вскоре из охраняемой территории выехала бричка, в которой сидел тот самый, возчик-немец и ещё один фашист вооружённый до зубов.

Полицаи провожали взглядами повозку, обсуждая куда это те поехали. -В город, — уверенно заявил старший. -А чё им в городе делать? На базар что ли за самогонкой? -Тю, дурной! Это они в музей бывший. Отбирают вещички дорогие для вывоза в Германию. -Так музей коммунистический был. Какие-такие вещички могут быть? -Да те, что от прежних бар остались. Картины, там, редкие. Какие-то древние итальянцы рисовали. Ихнее офицерьё по своим замкам растащат, развесят в золочёных рамах и со своими фрау и киндерами любоваться будут. -Да откуда тебе-то знать? Этот Нейдель что ли рассказал или подручные его? -Нет. Ничего мне ни Нейдель, ни подручные не говорили. Они со мной, да и тобою, секретами не делятся. -Какой же это секрет, если и ты знаешь, и мне рассказал? Ха! -Тебе я по секрету говорю. А мне сказал Вьющенко. -Не знаю такого! -Да знаешь. Он во втором отряде. То комендатуру помогают охранять, то бывший музей. При Советах в тюрьме сидел. А сейчас, вишь, в люди выбился. Эх, и служба у них, не бей лежачего! И пайка лучше, и увольнительные. Были. -Были? -Вот именно, что были. Теперь их на казарменное положение перевели. День и ночь ящики пакуют. А тот, что в бричке поехал, с ними тоже. -Пакует? -Нет. Контролирует. И списки составляет. В какой ящик предметы положили. Говорят, он из местных. В усадьбе его отец управляющим был. И богатства не все хозяину вывез в революцию. Часть припрятал. Здесь, поговаривают. Вот и офицерик их ищет. И тот. -Офицер-то тоже из местных? -Не знаю. На следующий день в лесу у партизанского тайника юноша собрался оставить своё донесение, но обнаружил сообщение для себя. Его срочно отзывали в отряд, указывая, что группа местных подпольщиков арестована, также пропал один из связников, в деревнях и селах района идут массовые облавы и ищут именно его. Он даже обрадовался тому, что теперь с автоматом и боевыми товарищами наравне он станет защищать Родину, а не притворятся убогим внуком старой колдуньи. И поспешил в отряд. Впервые за несколько месяцев он спал спокойно и глубоко. Через пару дней с большой земли прибыла группа десантников, груз боеприпасов, медикаментов и других необходимых предметов, которые потребуются для совместного наступления Красной Армии и партизанских подразделений. А ещё через несколько дней произошёл тот последний бой. Затем тяжёлое ранение. Долгое лечение. Фронт. Минск. Вильнюс. Кенигсберг. Берлин. Вена. Дорога домой Разорённые дотла города и сёла. Родные места. Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,Как шли бесконечные, злые дожди,Как кринки несли нам усталые женщины,Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою,Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —И снова себя называли солдатками,Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами,Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:Деревни, деревни, деревни с погостами,Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей,Крестом своих рук ограждая живых,Всем миром сойдясь, наши прадеды молятсяЗа в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —Не дом городской, где я празднично жил,А эти проселки, что дедами пройдены,С простыми крестами их русских могил. И вот, спустя месяцы, испуганно оглядываясь по сторонам, он осторожно вытащил винтовку из-под земли, обтер грязь и с удивлением заметил на прикладе едва различимую надпись. Он никому не рассказал о своей находке, но бережно очистил её, завернул в промасленную тряпицу, сверху замотал мешковиной, затем прорезиненной тканью от немецкого офицерского плаща, завязал бечевой для сохранности. Оружие оказалось в боевой готовности, хоть сейчас к применению. А теперь... “Главное, не упустить”, — так он размышлял протирая ствол и заряжая патронами. - Наверно, придётся не спать всю ночь. Кто знает, что он будет делать? Здоровье не подвело бы.” Но то, что тот самый что-то сделает нынешней ночью было абсолютно ясно. Он собрался быстро, когда поздний вечер вступил в свои права. И он караулил, спрятавшись в густом малиннике. И наблюдал. У него заныли суставы и позвоночник. Но он терпел. Он не видел того, за кем следил, но слышал. Хлопнула дверь - газетчик вышел из избы. Музыкально скрипнула вторая снизу ступень крыльца. Тихий шелест шагов по бетонной дорожке приусадебного участка. Тот двигался в направлении сараюшки. Ещё одна дверь, но только приоткрылась. Шорох. Что тот делает? Шороха быть не должно! Едва слышные звуки переместились к лазу в заборе и тот, видимо, слегка застрял. Что же он делает? Переместился вместе с шорохом через забор. А дальше - лес. Наблюдатель шёл следом. Удивительно, но навыки бесшумной ходьбы по лесу у него никуда не исчезли, несмотря на то, что прошло очень много времени с тех суровых военных лет. ... Туман. Сущность фантомная и непостижимая. Он скрывает и одновременно призывает к разгадке скрытого, как неожиданный поворот сюжета в жизни. Белоснежный покров, который раскидывает он сверху, придает окружающему миру непредсказуемость. В нем таится искушение раскрыть все его секреты, но страх потеряться и погрузиться в бесконечные дебри сковывает душу и не даёт идти дальше. В такой атмосфере все дела блекнут и теряют смысл. Банальность и рутина уступают место необычному и загадочному. В тумане время замирает, и создаётся ощущение, что мир находится на перекрестке реальности и сновидения, где возможно все и ничто не является истиной. Отправившись в этот белый морок, любой человек ощутит, что попал в иной мир, где должен разгадать секрет, покрытый туманом, и найти выход из безбрежного лабиринта неуверенности. Туман настойчиво напоминает о том, что не всё в этой жизни так прозрачно и понятно, как кажется. Наверно, кто-то или что-то им управляет? Вдруг из глубины леса раздался крик филина, нарушивший белёсую непрозрачную тишину. Этот звук эхом разнесся по окрестностям, словно призыв к тем, кто осмелится вступить в царство ночи. Наступает ночь. Тёмное время суток. Мрачное. Колдовское. Таинственное время суток. Весь мир окружающий замирает в ожидании. Невозможно услышать даже самый тихий шелест трав или негромкий плеск волн. Вся природа словно затаила дыхание. Тишина вновь окутала озеро, но теперь в ней чувствовалось ожидание, как будто природа затаила дыхание, готовясь к чему-то страшному. Вдали проявляется смутный силуэт. Он едва различим. Сторонний наблюдатель, если такой имелся, не до конца поверил бы в реальности увиденного. Это одинокая лодка, плавающая вдалеке в поглощающей тьме. Лодка кажется неподвижной, словно слила свою сущность с той самой ночной тьмой и тишиной. И все же, в ней находится человек. Он сидит на краю лодки, изолированный от остального мира. Что он там делает? Человек наклоняется, пошатываясь, с трудом приподнимает нечто большое, длинное. И бросает это в воду. Наблюдатель догадался что это за свёрток. Лодка начинает раскачиваться. Шум, с которым предмет входит в гладь озера, едва слышен. И только круги расходятся по воде. Неожиданно раздаётся резкий звук. Выстрел. Человек в лодке взмахивает руками и также вываливается в воду. Всплеск. И снова тишина. Что это было? Кто-то выстрелил. В кого же он выстрелил? Может быть, в того, кто когда-то выстрелил в него? Но ведь это невозможно. Тогда он не успел увидеть стрелявшего. Он только догадывался кто тот человек. Возможно, он стрелял, чтобы тот, в лодке не узнал его и ответил за свои предательства. Чтобы никто не узнал почему он стрелял. Зачем ворошить прошлое? Зачем раскапывать старые могилы? А враг есть враг. Врага надо убить. Отмщение должно свершиться! -Я совершил правосудие над врагом! Братья мои боевые, спите спокойно! Время тянется, и человек не отрывает глаз от воды. Его лицо непроницаемо, но в глазах можно увидеть глубокую грусть и печаль. Он словно потерял что-то очень важное, что было для него дорого. Вокруг тишина, и только лодка продолжает раскачиваться, напоминая о том, что произошло. А там, в дали отдыхала от мирных трудов деревня. Никто ничего не слышал. Ни одного огонька не зажглось. Ни одна деревенская собачонка не залаяла. Не проснулись ни рыбаки, разбившие свой небольшой лагерь на том берегу, ни туристы, расположившиеся на одном из островов местного озера. Не вспыхнули тлеющие костры. Тишина. Туман.