"Мишка на севере". Странный случай

На то время, когда с Мишкой приключился этот случай, было ему наверно чуть больше пятидесяти, в паспорт к нему никто не заглядывал. Да и есть ли у него паспорт, потерял наверно давно. Только вот выглядел он на все семьдесят. Ну а что вы хотели, пьет человек. Сколько его деревенские помнят, столько он и пьет. Да ладно бы пил, никому не мешал, так ведь нет. Как выпьет, по деревне ходит, и всем байки свои рассказывает, как он на благо Родины на Севере работал, не жалея своего здоровья. Как партия послала его в тяжёлых северных условиях поднимать какой-то завод. Как увидит Мишка кого из деревенских, так сразу к нему, и начинает по новой свои истории сочинять. И кулаки то в него стреляли, и орденом мужества его награждали, правда украли орден то. Гадина какая-то украла.... Не дает никому слова сказать, только бы все его слушали. До того он уже всех достал, что просто жуть. Людям плохо уже становилось, когда видели, что он к ним идет. В общем так и получил он свое прозвище "Мишка на севере"

В нашей деревне баба Клава жила. Побаивались ее в деревне и уважали. Больно уж умная она была. Ещё говорили, что колдовать она умеет, и что лучше с ней не спорить. Ну это только слухи. Как говорится в каждой деревне своя ведьма и свой дурачок.

Баба Клава не раз говорила Мишке, что бы тот прекращал врать и надоедать людям со своими байками о своем героизме в Советские времена. Но Мишка не унимался. Мишка уже так врал, что сам себе верил. И тогда...

Мишка очнулся на краю заснеженного таёжного поселка. Он был одет в тоненький ватник, на голове рваная шапка ушанка, а мороз чувствовался градусов под сорок. Слева и справа собирался народ.

  - Товарищи комсомольцы,- выкрикнул длинный парень,- Сейчас подойдет дрезина и занимайте лучшие места. Девчата в вагончик, парни на крышу. Надеюсь нытиков среди вас нет. За три недели надо протянуть десять километров узкоколейки в глубь тайги. Не дадим городу замёрзнуть, товарищи. Партия в нас верит. Землянки соорудим на месте.

Мишка так заколел, что не мог двигаться. Тело замёрзло аж до боли. Мишка осмотрелся, вся молодежь была румяная и веселая. В руках у многих были красные флаги. Девчата дружно пели что-то о родине. Мишка с ужасом втянул голову и начал пятится в сторону поселка. В одном из домов из трубы шел дым. Значит там топится печка, значит там тепло. Нужно срочно отсюда сматываться.

  - Ты куда, Мишка. Тебе ведь на работу в тайгу надо,- услышал он знакомый голос бабы Клавы.

Мишка осмотрелся но не увидел старушки.

  - Стой говорю,- снова послышался голос бабы Клавы,- Сейчас скажу ребятам, побьют. Предателей и лодырей здесь не любят.

  - Баба Клава, это ты что-ли?- прошептал Мишка непослушными губами,- Ты где? Почему я тебя не вижу.

  - А чего на меня смотреть. Ты теперь о себе беспокойся.

  - Значит это ты сделала. Ты меня сюда отправила. Это же смерть. Я сутки даже не выдержу в таком морозильнике.

  - А как же люди которые с тобой поедут? Они выдержат? Ты же хвастал, что голову был готов сложить на комсомольских стройках. Сколько ты говорил работал? Три года? Вот и поработай три года. Все испытаешь, и голод и холод.

Мишка горько заплакал, и слёзы тут же замерзали на его щеках.

  - Не губи бабушка Клава. Прости. Врал я всё. Никакого ордена трудового мне не давали. Прости. Перед всей деревней покаюсь. Верни меня ради Бога назад, баба Клава.

  - Твоё счастье, что силы мои не безграничны, а иначе узнал бы, что такое настоящие комсомольские стройки, болтун,- со злостью прозвучал голос.

Мишка открыл глаза. Он сидел на траве у своего забора, с белым от страха лицом. Руки и ноги совсем у него не шевелились от мороза. На дворе лето, а Мишка заиндевелый весь... На дворе жара, а у Мишки нос обморожен.

По дороге шла бабушка Клава и хитро улыбалась поглядывая на Мишку.

  - Вернулся, "Мишка на севере"? А чего сьежился? Замёрз что-ли? Это летом-то.

Мишка вжался в землю. Ему вдруг захотелось стать маленьким- маленьким, чтобы бабушка Клава никогда не смогла его больше найти.

Вот такая история однажды с Мишкой приключилась. Хотите верьте, хотите нет. Ну а как не поверишь, когда Мишка мне сам ее рассказывал.