Главный друг

Андрей сидел за столом, склонившись над альбомным листом. Карандаш в его руке выводил плавные линии — пушистые уши, круглые глаза, аккуратное чёрное пятнышко на лапе. Он рисовал собаку. Ту самую, о которой мечтал каждую ночь перед сном. Его пальцы слегка дрожали, а в глазах стояла та самая глубокая грусть, которую он так тщательно прятал от всех.

— Что ты рисуешь?

Звонкий голос ворвался в тишину комнаты, словно раскат весеннего грома. Арина, его младшая сестра, влетела, как ураган, растрёпанные рыжие косички болтались в такт её прыжкам. Она привстала на цыпочки, пытаясь заглянуть в альбом, её нос почти уткнулся в бумагу.

Андрей вздрогнул, но не оторвался от рисунка.

— Собаку… — ответил он тихо, проводя карандашом по контуру хвоста.

Арина ахнула, её глаза загорелись.

— Ой, какая прелесть! — она захлопала в ладоши, словно увидела настоящее чудо. — А ты знаешь, Андрей, вон Ирке вчера пекинеса подарили! Маленького, пушистого, он ещё щеночек! Мы в субботу к ней в гости пойдём — она обещала дать его погладить!

Карандаш в руке Андрея дрогнул, оставив неровную чёрточку на бумаге. Он медленно поднял глаза, сначала на испорченный рисунок, потом на сестру. В груди что-то болезненно сжалось.

— Ну и что… Подумаешь, щенок, — пробормотал он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. Но внутри всё горело.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула мама.

— О чём вы тут? — спросила она, улыбаясь.

Арина тут же повернулась к ней, вся сияя.

— Мамочка, Андрей нарисовал собаку! А я ему рассказывала, что Ирке подарили пекинеса, и мы в субботу пойдём к ним, и она даст его погладить!

Андрей резко вскочил. Стул с грохотом упал на пол. Его лицо пылало, а в глазах стояли предательские слёзы. Мужчины не плачут. Мужчины не плачут.

— Мне неинтересно! — крикнул он, скомкав листок, и выбежал из комнаты, хлопнув дверью так, что задрожали стены.

Суббота.

Андрей сидел на заднем сиденье машины, упрямо глядя в окно. Он не хотел ехать. Совсем. Зачем? Чтобы смотреть, как другие играют с собакой? Как Арина счастливо визжит, обнимая чужого щенка?

— Андрей, ну не дуйся, — мама потрепала его по плечу через сиденье. — Тебе же тоже понравится.

Он промолчал.

Дом Ирки оказался небольшим, но уютным. Едва они переступили порог, как в прихожей раздался тонкий, но отчаянно храбрый лай.

— Тяф! Тяф-тяф!

Навстречу выкатился крошечный пушистый комок. Пекинес, размером чуть больше тапка, трясся от возмущения, но всё равно подбежал ближе, тычась носом в их ноги.

Андрей не удержался — опустился на корточки.

— Ну и храбрец, — пробормотал он, но уголки губ предательски дрогнули.

Щенок тут же лизнул ему пальцы, потом, виляя попой, плюхнулся перед ним на пол, предлагая погладить пузико.

— Он тебя выбрал! — засмеялась Ирка. — Обычно он ко всем рычит сначала.

Андрей осторожно провёл рукой по мягкой шёрстке. Щенок завилял хвостом ещё сильнее.

— Как его зовут?

— Боня.

— Привет, Боня…

И тут случилось нечто неожиданное. Боня вдруг запрыгнул ему на колени, тычась мокрым носом в подбородок, а потом… лёг, уткнувшись мордой в его грудь.

Андрей замер. В груди стало тепло и… очень-очень больно.

Потому что этот комочек счастья — не его.

Весь вечер Боня не отходил от него ни на шаг. Арина хохотала, пытаясь приманить щенка кусочком колбасы, но тот лишь на секунду отвлекался, а потом снова бежал к Андрею.

— Видишь, он тебя любит, — прошептала мама, гладя сына по голове.

Андрей лишь кивнул, сжимая в кулаке край свитера, чтобы не заплакать.

Возвращались домой в тишине. Андрей прижался лбом к холодному стеклу, глядя, как за окном мелькают огни. В голове крутилась одна мысль:

"Почему у всех есть собаки… кроме меня?"

Он даже не заметил, как машина остановилась.

— Ну что, пошли домой, — сказал папа, выключая двигатель.

Андрей молча вышел, даже не подняв глаз.

Дверь открылась.

И тут…

— Гав!

Тонкий, звонкий лай.

Андрей резко поднял голову.

На пороге сидел щенок.

Маленький, чёрный, с торчащими ушками и огромными, как блюдца, глазами. Он неуверенно потянулся вперёд, обнюхал воздух, а потом радостно завилял хвостом.

— Андрей, познакомься, — папа положил руку ему на плечо. — Это Рэм. Теперь он твой.

Мир будто перевернулся.

Андрей стоял, не дыша, боясь, что это сон.

— Правда… мой? — его голос дрогнул.

Мама кивнула, улыбаясь сквозь слёзы.

— Да, сынок. Твой.

Рэм тявкнул и прыгнул прямо в его руки.

И тут что-то в груди Андрея разорвалось.

Слёзы хлынули сами. Он прижал щенка к себе, чувствуя, как тот лихорадочно лижет его шею, скулит, тычется носом в щёку.

— Спасибо… — прошептал он, не в силах сказать больше.

Арина визжала, прыгая вокруг них, папа снимал всё на телефон, а мама гладила Андрея по спине.

Но он ничего этого не замечал.

Потому что в его руках, тёплый и живой, сопел его самый главный друг.

Мечты сбываются.

Просто иногда нужно немного подождать.