Ангел-5ч

Мама не помнила. Она варила кофе, напевая песенку из моего детства, будто последние несколько дней были миражом. Но я видела — её взгляд цеплялся за мое запястье, где светился символ. Она замечала, но боялась спросить. Как будто что-то запрещало ей это.

Обломок кинжала Лиры лежал у меня на столе, притягивая взгляд, как магнит. Утром я обнаружила на нём трещину, из которой сочился дымок. Не дым — тьма. Она вилась над столом, рисуя в воздухе слова:«Ищи того, кто спрятан в тени маяка».

— Маяк... — я прошептала, и дым рассыпался.

Мама вздрогнула, уронив ложку. — Ты что-то сказала?

— Нет, — солгала я впервые в жизни. Или нет? Может, я лгала всегда, но забыла?

Символ на запястье дрогнул, и вдруг я поняла — я не чувствую страха. Вообще. Ни капли. Даже когда в окно постучали.

На пороге стоял незнакомец. Высокий, в плаще цвета ржавчины, с лицом, скрытым капюшоном.

— Алиса? — его голос звучал как скрип старых дверей. — Ты не та, за кого себя держишь.

— А вы кто? — я сжала обломок кинжала за спиной.

— Меня зовут Каин. Я... друг Лиры. — Он сдвинул капюшон, и я увидела шрамы — не на коже, а на самой тени его лица, будто кто-то вырезал куски из его существования. — Она жива. Но её душа заточена там, куда даже Врата не дотянутся.

— Почему я должна вам верить?

Он усмехнулся и протянул руку. На ладони лежало перо — чёрное, с золотым ободком. Лирино.

— Она сказала, что ты поймёшь.

Я взяла перо, и символ на запястье вспыхнул. В голове пронеслась чужая память.

Лирин голос:«Если ты видишь это, значит, я в Ловушке Безмолвия. Там, где Врата хранят то, что отняли у Стражей. Найди маяк. Но помни — он показывает путь только тем, кто потерял часть себя».

— Что такое Ловушка Безмолвия? — спросила я, но Каин уже отходил от порога.

— Место, где стирают имена. Ты ведь уже чувствуешь, что забыла что-то важное, да? — Он обернулся, и его шрамы засветились. — Например, как звали ту кошку, что жила у вас в детстве?

Я замерла. Кошка... Да, у меня была кошка. Рыжая, с белым пятном на груди. Я звала её... Как? Имя исчезло. Вырвано, как страница из книги.

— Что вы со мной сделали?

— Не я. Врата. Ты отдала им часть своей сути. Скоро забудешь больше. Мать. Отца. Себя. — Каин повернулся, растворяясь в тени забора. — Маяк ждёт.

Мы с мамой молчали всю дорогу. Она думала, что мы едем на пикник к старому маяку — тому самому, где отец когда-то сделал наше последнее семейное фото. Но когда мы вышли из машины, её лицо побледнело.

— Здесь что-то не так, — она схватила меня за руку. — Алиса, давай вернёмся.

— Не могу, — я высвободилась, и символ на запястье начал пульсировать. Маяк, давно заброшенный, теперь горел синим пламенем. Из его вершины струился свет, похожий на крылья.

— Ты обещала, что мы просто погуляем! — мама отступила к машине, но дверь захлопнулась сама.

— Я... не обещала, — выдохнула я, осознавая. Я не могла обещать. Потому что Врата забрали мою способность лгать. Но и правду я не говорила.

Мама закричала, когда земля под нами затряслась. Из маяка вышла она — девочка лет семи, в белом платье, с лицом... моим. Точь-в-точь как на детских фото.

— Привет, мама, — сказала девочка, и её голос был моим. — Ты ведь не бросишь меня снова?

Мама рухнула на колени, закрыв лицо руками. — Нет... это невозможно... Ты умерла...

Девочка рассмеялась, и маяк взорвался светом.

Воспоминание, которого не было.

Машина, скрежет металла. Я — маленькая — лежу на заднем сиденье, а мама тянет меня из горящего авто. «Держись, Алиса!» — но это не я. Это другая. Сестра-близнец. Та, чьё имя стёрто.

Символ на запястье превратился в ожог. Я вспомнила. Лера. Моя сестра. Та, что погибла вместо меня.

— Выжила не ты, — девочка-призрак подошла ко мне. — Это я должна была стать Стражем. Но папа спас тебя. А меня отдал Вратам.

Мама рыдала, повторяя: «Прости, прости, прости...».

— Теперь ты здесь, — Лера коснулась моего символа. — И я возьму своё.

Маяк рухнул, увлекая нас в воронку света. Последнее, что я услышала, был крик Каина: «Она лжёт! Это не твоя сестра! Это...»

Голос оборвался.